|
Милая моя, разве была ты мне просто бабушкой? Ты была моей доброй волшебницей, сказочной феей и лучшей подружкой! Я никому не отдавала те утренние, сокровенные часы нашего общения.
Деревенское утро...
Ночная тишина додремывает последние минутки. Чуть начинает светать, и просыпаются постепенно утренние звуки. Вот первый ветерок ласково прошелестел несколькими листами на верхушке старого клена. Внезапно и неожиданно звонко пропел петух на дворе. Ему, с разных сторон деревни, как по команде, также голосисто ответили еще несколько глашатаев утра. Первая перекличка затихла. На дворе, под повитью, встала корова и еще сонно, но призывно промычала: «м-м-м...».
Зарозовел над лесом восток. Ветерок проснулся окончательно и тихо зашелестел всеми листьями клена, перебирая их, как певец Баян свои гусли. Под шелест листвы защебетали первые птицы. Хвастливо прокудахтала курочка…
Скрипнула дверь избы – это бабушка пошла доить свою Милаву. И вот уже зазвенел подойник первыми струйками молока. Очень скоро теплый пенистый уровень его ритмично поднимется почти до краев. И бабушка пойдет разливать по кринкам утрешний удой, по пути оделяя парным молочком и своей добротой, всех домашних: шаловливого теленка Фильку, преданного Шарика, томного и манерного, как все коты, Барсика и целый выводок малюсеньких цыплят, которым еще предстоит научиться пить.
|
|
Потом бабушка затопит русскую печку и поставит в нее вариться различные кушанья: крупники (рисовые, пшенные), творог, похлебку, картошку и все остальное, чем она будет потчевать нас в течение дня. А еще собственный хлеб из ржаной муки и иногда лепешки или пироги. Время, пока бабушка справляется у печки, я уже не сплю и терпеливо поджидаю, когда она, поставив самовар на свежих, еще горячих угольках, тихонько выйдет из избы, чтобы подать мне тайный знак.
И вот опять скрипнула дверь, и через несколько мгновений легкие шаги остановились у горенки, где спим мы с мамой по одну сторону окошечка, а брат – по другую. Я, затаив дыхание, как завороженная смотрю, когда же в щелке появится и задвигается соломинка. И вот она появилась. Я начинаю потихоньку освобождаться от одеяла, стараясь не задеть маму. Если она проснется, то ни за что не пустит меня в бабушкину сказку. Сейчас для меня главное незаметно исчезнуть из горенки. «А потом – пусть ругается «заговорщицами». Ведь бабушка все равно главнее ее, потому что она ее мама», - в очередной раз подумала я и с чистой совестью притворила за собой дверку горенки.
- Садись, доченька, сюда, - показывая на лавку у окошка, говорит бабушка. Сама она всегда сидит со стороны печки. Перед тем как мы начнем пить чай, она недолго, но проникновенно помолится…
Слышно, как в комнате, за переборкой тикают ходики. На столе кипит самовар. На нем сверху на резной конфорке сидит пузатый фарфоровый чайничек. Сегодня утром меня дожидается сваренное «в мешочек» яйцо, и свежеиспеченные лепешки распространяют бесподобно-аппетитный аромат. К лепешкам – сметана и земляничное варенье. Для себя бабушка к чаю почему-то всегда выбирала обыкновенные баранки. Она любила пить из тонкого стакана, который должен быть в паре с глубоким блюдцем. Чай разливался по каким-то особым бабушкиным правилам: неспешные движения, радушные взгляды, спокойная улыбка – эта церемония подвластна была только моей бабушке. Никому не удавалось так завораживающе разливать чай из самовара.
- ТАнюшка, посмотри, что там за огонек? – направляет мое внимание за окно бабушка.
- Где?
- Да вон де - у пруда-то.
И когда я полностью переключаюсь на несуществующий у пруда огонек, вдруг слышу, как в мой чай что-то плюхнулось. Поворачиваюсь – а в стакане начинает таять кусочек сахара.
- Бабушка - сахарок! Откуда? Ведь у нас его нет.
- Это Господь тебе послал, доченька, - указывая на образок, говорит бабушка. – Господь Всемогущий, он все видит - какие детки, как себя ведут. Если хорошо, то посылает гостинцы…
Глядя на тающий кусочек сахара, я пытаюсь осмыслить происходящее и сказанное. Единственное, что приводит в смущение мои детские мысли, это большое расстояние от образа на полочке до моего стакана: «Я бы ни за что не попала!...», - подумала я. Но, поразмыслив еще немного, решила, что Господь Всемогущий потому, что он бабушкин, значит он такой же добрый волшебник, как и она. А волшебники еще и не то могут!...
Бабушка все это время степенно попивала чаек.
С удовольствием вкушая лепешки со сметаной, я вглядываюсь в ее глубокие морщинки на худеньком лице, выцветшие добрые-добрые глаза, натруженные руки – в чем же кроется секрет ее волшебства? Всегда на голове платочек, повязанный спереди узлом. Аккуратный ситцевый сарафан подпоясан фартуком из домотканого полотна. Тихая, светлая, добрая, справедливая… Всеми любимая: родными и односельчанами, детьми и взрослыми.
К тому же - я была совершенно уверена, что бабушку понимали все ее домашние животные потому, что она разговаривала с ними на их языке! Когда вечером надо их всех «застать» на двор, бабушка выйдет из дома и только скажет протяжно: «Мила-ушка», - и сразу же где-то далеко откликнется корова: «Муу». «Иди домой, ми-ланька». И в ответ доносится поспешающее: «Му-у-у». «Филька-фи-ленька», - продолжает подзывать бабушка. И вскоре уже слышно, как, весело постукивая копытцами, бежит теленок. Потом она покличет стадо овечек, и они тоже примчатся к дому маленьким табунчиком – овечка, барашек и трое ягнят. И всех-то и каждого она приласкает, отметит добрым словом, накормит и проводит на двор по своим местам…
Уважительно повернувшись к самовару, бабушка опять церемонно так разливает чай. «Доченька, вот возьми ландрининку», - такое обычное угощение как ландрин (маленький леденец), полученный от моей бабушки, становится самой вкусной волшебной конфеткой! Так в чем же все-таки секрет бабушкиного волшебства? Почему все деревенские дети наперебой стремились встретить почтальона, чтобы отнести почту (если она была) до дома моей бабушки? Потому что они не могли не чувствовать ее душевную доброту – она всегда благодарила за принесенное письмо гостинцем…
- Сегодня будет очень жарко, Танюшка, по всем приметам.
- По каким еще приметам, бабушка?
- Сегодня солнце поворачивает на зиму, а лето – на жару.
- Как же солнце – на зиму, бабушка? Лето-то еще только начинается.
- А ты, доченька, слушай лучше, да не спорь. Вот пойдем с тобой в палисадник рассадку капустную сажать – так ты панамочку свою обязательно одень, а не то – полудница так головку жаром и напечет, не дай Господь, еще с собой заберет!
Полудница в бабушкиных рассказах всегда появлялась как непременное, справедливое возмездие за непослушание детей. Или за неправильное поведение взрослых: «В жару-то в середине дня нежелательно работать в поле. А если который неразумный не отдохнет от полуденного зноя, то явится полудница. К молодому еще человеку – девицей в белом платье покажется. А который много годочков отмерил – так старухою станет… И начнет свои загадки загадывать, а кто не отгадает, то задурит голову или защекочет...», - продолжает бабушка о полуднице, чтобы уж не осталось у меня никаких сомнений в том, что в жару надо опасаться солнечного удара.
- Все, доченька, пойду в полисадник, - вставая из-за стола, сказала бабушка. Потом она, перекрестившись на образ, тихонько прочитала молитву…
А я хотела продлить эти утренние минутки. Ведь мне показалось, что я немного приблизилась к секрету моей бабушки. Когда она обращалась с молитвой к Богу, лицо ее становилось настолько одухотворенным, морщинки разглаживались, и вся она светилась изнутри одной ей ведомым ясным светом веры, которого ей хватало потом и для себя, и для всех, с кем она общалась…
Секрет волшебства
|
