|
В чем единодушно сходятся Кирилл Мерецков и Эрих фон Манштейн, так это в оценке местности.
Мерецков: "Я редко встречал местность, менее удобную для наступления. У меня навсегда остались в памяти бескрайние лесные дали, болотистые топи, залитые водою торфяные поля и разбитые дороги. Трудной борьбе с противником сопутствовала не менее трудная борьба с природой. Чтобы воевать и жить, войска вынуждены были строить вместо траншей дерево-земляные заборы, вместо стрелковых окопов - насыпные открытые площадки, на протяжении многих километров прокладывать бревенчатые настилы и гати и сооружать для артиллерии и минометов деревянные платформы... Обширные торфоразработки, протянувшиеся от побережья Ладоги до селения Синявино, а к югу от Синявино сплошные леса с большими участками болот, труднопроходимых даже для пехоты, резко стесняли маневр войск и создавали больше выгод для обороняющейся стороны. Почти единственным сухим местом на этом направлении были Синявинские высоты, которые на 10-15 метров возвышались над окружающей плоской равниной. Естественно, именно они стали ключевой позицией на пути наступления наших войск, тем более что с них противник имел круговой обзор на несколько километров. В течение одиннадцати месяцев хозяйничавшие здесь немецкие войска все сделали для того, чтобы шлиссельбургско-синявинский выступ был неприступным".
Манштейн в отличие от Мерецкова чрезвычайно лаконичен: "...мы никогда не организовали бы прорыва на такой местности".
ПОБЕДНОЕ НАЧАЛО
Местом прорыва блокады Ленинграда в августе 1942 г. был избран так называемый шлиссельбургско-синявинский выступ, образовавшийся в результате выхода немецких войск к южному побережью Ладожского озера в сентябре 1941 г. Волховский и Ленинградский фронты, отмечал Кирилл Мерецков, в августе 1942 г. разделяло лишь 16-километровое пространство, занятое и укрепленное противником. Казалось, достаточно одного сильного удара - и блокада второй столицы будет снята. Эти соображения и легли в основу замысла Синявинской фронтовой наступательной операции.
Утром 27 августа 1942 г. после двухчасовой артиллерийской подготовки, завершившейся, как обычно, залпом гвардейских минометов, соединения 8-й армии генерала Филиппа Старикова перешли в наступление. Советским войскам на этом участке фронта противостояли 223-я и 227-я германские пехотные дивизии 26-го армейского корпуса. Большой объем подготовительных мероприятий обеспечил первоначальный успех операции. Несколько десятков артиллерийских полков Волховского фронта сокрушили фортификационные сооружения немцев. На направлении главного удара сходу была форсирована река Черная. 366-й германский пехотный полк удалось отрезать от основных сил 227-й дивизии. В полосе ее обороны советские части взяли поселок № 8.
К исходу второго дня наступления соединения 8-й армии подошли к поселку и железнодорожной станции Синявино. Однако на третий день продвижение вперед замедлилось. Первый эшелон прорвал вражескую оборону на фронте в пять километров и углубился в боевые порядки противника на расстояние до семи километров. Но на этом инерция, приданная наступающей пехоте мощной артиллерийской подготовкой, закончилась. На пятые сутки возможности первого эшелона истощились. Этот момент командование фронтом сочло подходящим для ввода в сражение второго эшелона - 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Требовалось срочно передислоцировать в боевые порядки наступающей пехоты и артиллерию, особенно крупных калибров. Однако, как свидетельствует Мерецков, "развертывание... проходило в трудных условиях. Бойцы преодолевали обширные Синявинские болота, в ходе боя прокладывали дороги и одновременно отражали атаки противника. Ввод корпуса в сражение не был должным образом обеспечен артиллерийским огнем и авиацией... Непорядки допускались и в вопросах управления, которое то и дело нарушалось".
Немцы, осознав возможные последствия мощного удара советских войск, который мог завершиться прорывом блокады Ленинграда, начали срочно перебрасывать на угрожаемые участки фронта подкрепления. Уже 29 августа западнее Келколово появились подразделения 170-й пехотной дивизии, только что прибывшие из Крыма. На станции Мга срочно разгружались 24-я и 132-я пехотные дивизии 30-го армейского корпуса. Это была своего рода немецкая гвардия: части, недавно штурмом взявшие Севастополь, отличались исключительно высоким боевым духом, слаженностью и умением воевать.
КОНТРУДАР И РАЗГРОМ
Вскоре советские войска начали терпеть первые неудачи - было разорвано советское кольцо и восстановлена связь с окруженным 366-м пехотным полком. 4 сентября Манштейн, только что прибывший под Ленинград, получил приказ Гитлера взять на себя командование этим участком фронта и восстановить положение. Фюрер был весьма обеспокоен обстановкой, складывающейся в полосе обороны 18-й германской армии группы армий "Север". Уже на следующий день на ходе развития событий в районе Синявино сказалась высокая оперативно-тактическая подготовка нового немецкого командующего и его умение руководить войсками в сложной обстановке - немцы добились крупного тактического успеха, окружив и уничтожив головную часть вбитого в их оборону клина советских войск.
В этой обстановке военный совет Волховского фронта решил ввести в бой третий эшелон - 6-й гвардейский стрелковый корпус и 2-ю ударную армию. Одновременно 8 сентября в районе Невской Дубровки и деревни Анненское встречный удар силами до восьми стрелковых дивизий нанесла Невская оперативная группа Ленинградского фронта. Форсирование Невы - полноводной реки с быстрым течением - разворачивалось необычайно трудно. Вскоре наступающие дивизии лишились почти всех переправочных средств. Подразделения, которым все же удавалось пересечь Неву, как правило, сбрасывались противником в воду. Тем не менее, в районе деревни Анненское благодаря героизму наступающих войск был захвачен крошечный плацдарм в 1 км по фронту и 300 м глубиной. Несколько более удачными были действия войск Ленфронта в районе Невской Дубровки, где удалось вернуть ранее утраченный в ходе весеннего ледохода 1942 г. "окаянный Невский пятачок". Однако 29 сентября немцам все же удалось сбросить советские войска в Неву в районе Анненское. Небольшой плацдарм в районе Невской Дубровки путем неимоверных усилий воинам-ленинградцам удалось отстоять.
Между тем на Волховском фронте вторые эшелоны и 2-я ударная армия вводились в бой по частям и с запозданием. Это затянуло развитие операции, а противник получил возможность усилить свои войска. Все советские атаки, сила которых с каждым днем становилась все слабее и слабее, были отражены. Немцы, завершив перегруппировку прибывших дивизий, 21 сентября начали контрнаступление с самыми решительными целями. Удары наносились с севера и юга, чтобы отрезать вклинившиеся войска Волховского фронта прямо у основания клина, а затем рассечь и уничтожить окруженные группировки советских войск по частям.
22 сентября 132-я германская пехотная дивизия взяла штурмом деревню Тортолово. 23 сентября во многом благодаря хорошо организованной авиационной поддержке части 26-го армейского корпуса ворвались в северо-западную часть Гайтолово, а полки 24-й пд в эти дни достигли местности 1 км южнее Гайтолово. 25 сентября южная группа немецких войск врывается в Гайтолово и устанавливает связь с частями 26-го ак, тем самым советские 4-й и 6-й гвардейские корпуса, 2-я уд. А и 8-я А окончательно отрезаются от основных сил Волховского фронта. В последующие дни немцами были успешно отражены сильные атаки войск Кирилла Мерецкова с востока, имевшие целью деблокировать окруженные советские части. Одновременно немцы приступили к ликвидации окруженных советских частей.
В этих боях у поселка Гайтолово 29 сентября 1942 года был убит красноармеец 1078 СП 314 СД Чикишев Илья Владимирович.
Слово Эриху фон Манштейну: "...всякая попытка с немецкой стороны покончить с противником атаками пехоты повела бы к огромным человеческим жертвам. В связи с этим штаб армии подтянул... мощную артиллерию, которая начала вести по котлу непрерывный огонь, дополнявшийся все новыми воздушными атаками. Благодаря этому огню лесной район в несколько дней был превращен в поле, изрытое воронками, на котором виднелись лишь остатки стволов когда-то гордых деревьев-великанов". Свидетельствует Кирилл Мерецков: "...в районе вклинения непрерывно рвались снаряды и мины. Горели леса и болота, земля застилалась густым едким дымом. За несколько дней этой невероятной по своей силе артиллерийско-минометной и авиационной дуэли весь участок был превращен в изрытое воронками поле, на котором виднелись одни обгорелые пни".
30 сентября окруженные советские части предпринимают последнюю попытку прорвать окружение. После отражения этих атак немцы окончательно сжимают клещи и соединяются на берегах реки Черная. Тем не менее, отдельные группы советских войск все еще держатся в труднодоступной болотистой местности. До 2 октября эта территория немцами прочесывается, и остаточные группы подразделений Волховского фронта окончательно ликвидируются. Попытки выручить своих окруженцев советской стороной предпринимались вплоть до 1 октября, однако все они закончились безуспешно. 15 октября после сильной артподготовки части 227-й пд отбрасывают части 8-й армии на позиции, которые они занимали до начала Синявинской операции. На этом "сражение южнее Ладожского озера" завершилось.
Собственные потери в личном составе в ходе его штаб группы армий "Север" оценивал как тяжелые. С 28 августа по 30 сентября 1942 г. они составили: 671 офицер и 25 265 унтер-офицеров и рядовых. Из этого числа 172 офицера и 4721 солдат были убиты. Наиболее значительный урон понесли штурмовые подразделения пехоты и военно-инженерные части.
По данным штаба Волховского фронта, безвозвратные потери его войск составили 40 085, а санитарные потери - 73 589 красноармейцев и командиров, всего - 113 674 человека. И это без учета весьма чувствительного урона, понесенного Ленинградским фронтом в ходе форсирования Невы и захвата плацдармов в районе Дубровки и Анненского...
ПРИЧИНЫ ПОРАЖЕНИЯ
Удивляет одно - действия германских войск один к одному повторяют конфигурацию и рисунок только что катастрофически завершившейся для соединений и частей Волховского фронта Любанской операции, несколько уступая последней лишь по масштабам и протяженности. Очевидно, что никаких уроков и выводов из этого сделано не было.
По всем количественным показателям Волховский фронт имел значительный перевес над противостоящими ему германскими войсками. Предназначенные для наступления соединения обладали более чем трехкратным превосходством над врагом в живой силе, четырехкратным - в танках, двукратным - в артиллерии и минометах. К беде волховчан привели следующие причины: несоответствие неплохого с точки зрения оперативного искусства замысла проведения операции времени года, условиям местности и степени подготовленности войск. Однако наиболее бедственно повлияли на столь неблагоприятный для нас исход "сражения южнее Ладожского озера" недостатки в организации разведки, управления, взаимодействия и связи.
В этом легко убедиться, изучив карту положения 4-го и 6-го гвардейских стрелковых корпусов на 24.00 25 сентября. Отчетливо видно, что сведения о противнике, которыми располагают их штабы, очень приблизительные, смутные и уже не соответствуют обстановке, сложившейся на тот период времени. Более того, нет данных и о точном положении соседей - 2-й ударной и 8-й армий. Созданные группировки мало соответствуют принципу массирования сил в наступательной операции. Не указаны даже разгранлинии между соединениями (что очень трудно сделать в лесисто-болотистой местности), а следствием этого является перемешивание дивизий, бригад и тылов между собой.
Весьма заметно, что управление соединениями и частями корпусов нарушено (скорее всего уже утрачено). Наиболее красноречиво об этом говорит надпись на карте, в которой командование всеми частями 6-го гв. ск поручено командиру 294-й сд подполковнику Вержбицкому. Следовательно, командиры и штабы корпусного звена обстановкой уже не владеют (и не совсем понятно, где они находятся сами - карта об этом умалчивает). Трудно догадаться, в каких местах находятся и остальные пункты управления дивизий и бригад. Информация только о немногих из них нанесена на карту.
Помимо всего прочего в ходе сражения было немало разного рода безалаберщины. В частности, командир 259-й сд потерял управление полками и неправильно информировал вышестоящее командование о положении частей дивизии. Командир 944-го сп этой же дивизии в течение 2-3 сентября не имел связи с батальонами и в течение трех дней не смог найти минометной роты своего полка. 191-я сд при вводе ее в бой имела от 0,02 до 0,03 боекомплекта мин и 45-мм снарядов, а у бойцов 259-й сд не было ручных гранат. Танковые бригады и батальоны Волховского фронта действовали мелкими группами на широком фронте, в результате чего уже до 15 сентября потеряли 105 танков. Боевые машины использовались на танконедоступной местности, вязли в болотах, подрывались на своих же минных полях. Немало танков в ходе боев "пропало без вести".
В ходе Синявинской операции вновь проявились столь характерные для РККА в первый период войны недостатки: командный состав пехоты в звене рота-батальон плохо организует бой, не управляет своими подразделениями, зачастую бойцы действуют без руководства, самостоятельно; пехота мало маневрирует, не применяет методов обхода и окружения, действует в большинстве случаев в лоб. Весьма неблагоприятно сказалось на ходе сражения недостаточное количество транспорта и тягловой силы в войсках фронта - бойцам всю материальную часть и боеприпасы приходилось по болотам переносить на себе.
Германские войска победили, если можно так сказать, "ввиду явного игрового преимущества" - качество в который раз одержало верх над количеством.
НЕБОЛЬШОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ
Текст «Трагедия в Синявинских болотах» не остался не замеченным президентом Академии военных наук генералом армии Махмутом Гареевым. Вот что он написал по этому поводу в одной из своих книг – «Полководцы Победы и их военное наследие (очерки о военном искусстве полководцев, завершивших Великую Отечественную войну»). М.: «Инсан», 2003, 448 с.
Вначале приведем этот отрывок полностью:
«В НВО (№11-2002 г.) появилась статья об этой операции. Она примечательна тем, что в отличие от прежних описаний Синявинской операции нашими историками, где превалирует односторонний подход к освещению боевых действий, в данной статье делается попытка как бы новыми глазами взглянуть на нее и не только с точки зрения нашего командования, но и противника. Автор разбирает и сопоставляет оперативные документы сторон и оценки генерала армии Мерецкова и генерал-фельдмаршала Манштейна. Безусловно, это поучительно и с таким подходом следовало бы пройтись по всем важнейшим операциям.
И толк от этого будет, если делать это непредвзято и объективно. Непомерный восторг по поводу умелых действий фашистских войск и высокомерно-критический подход к действиям наших войск, не позволяет до конца понять глубинную суть происходивших в то время событий.
Так, автор приводит описание Мерецковым трудных условий местности в полосе наступления войск фронта.
И сразу же дает более краткую и по идее автора статьи убийственную оценку со стороны генерала Манштейна (что называется, сразу попадает пальцем в небо), который говорит: «... Мы никогда не организовали бы прорыва на такой местности». Видите ли, у него выбор большой. Он может предпринять прорыв хоть в Крыму, хоть в дыму.
Это и союзники наши три с лишним года выбирали, где бы им лучше высадиться в Европе. За спиной другой сражающейся армии можно и не спешить «выбирать участок прорыва». Но люди, с такой легкостью рассуждающие сегодня обо всем этом, никак не могут понять одного: у нас не было такого выбора, мы не могли подождать до лучших времен, а нужно было именно любой ценой и немедленно оборонять и Москву, и Ленинград и другие родные места.
Ленинград находился в отчаянном положении, и ему надо было хоть как-то помогать. И с этой точки зрения у Мерецкова при сложившихся тогда обстоятельствах не было возможности искать другой участок прорыва, ему нужно было идти в Ленинград. Вот в чем разница в географии Манштейна и Мерецкова. Да и вообще местность не единственный фактор, который учитывается при выборе участка прорыва. Говоров в 1943 г. решил прорывать оборону на самом сильном укрепленном участке, Баграмян на Витебском направлении в 1944 г. решил наносить удар на самой невыгодной местности. Но это оказывалось неожиданным для противника, и тем самым, обеспечивался успех операции.
И Мерецков понимал, что наступление еще не подготовлено должным образом: явно недоставало сил и средств, не было танковых соединений для развития успеха, слабо осуществлялись авиационное прикрытие и поддержка войск, авиация противника господствовала в воздухе, хронически не доставало боеприпасов. Манштейн привел под Ленинград закаленные в боях, хорошо укомплектованные соединения, артиллерию на высокопроходимых тягачах, а Мерецкову после известных неудач 1941 г. приходилось решать задачи с наспех сформированными дивизиями. Плохо велась разведка, слабо было организовано огневое поражение противника. Было и много других недочетов.
Но Ставка требовала ускорить переход в наступление еще и потому, что шли тяжелые бои под Сталинградом и войскам не только Волховского, но и Западного фронтов (так называемая операция «Марс») ставилась задача – предпринять активные наступательные действия, чтобы сковать группировки войск противника на Северо-Западном и Западном направлениях, не дать ему возможность перебрасывать резервы на Сталинградское направление.
Если подходить формально, в отрыве от других событий, Синявинская наступательная операция закончилась серьезной неудачей. Наши войска понесли тяжелые потери и не выполнили поставленной перед ними задачи.
Но Синявинская наступательная операция, как и некоторые другие подобные операции, не были бесполезными и такими бессмысленными, как это изображается. Дивизии Манштейна, переброшенные из Крыма, были предназначены для продолжения наступления и нового штурма Ленинграда. Войска Волховского фронта отвлекли их на себя и сорвали новое наступление противника на Ленинград. Был нанесен определенный урон и противнику. Цифры потерь, которые приводит Манштейн в своих воспоминаниях, относятся непосредственно к его войскам и не учитывают всех потерь немецко-фашистской группировки войск, действовавших на этом направлении.
Наконец, германское командование не смогло перебросить крупные резервы на южное направление, что способствовало достижению крупнейшей победы под Сталинградом. Между прочим, не только победные, но и другие трудные, не всегда удачные операции приближали нас к победе, как могли. Злорадство, особенно по поводу неудач своих войск, мало помогает постижению исторической истины. Для этого нужно глубже вникать и постараться понять все непростые условия, в которых приходилось действовать нашим войскам.
Для объективной оценки всех обстоятельств дела, надо учитывать и то, что Ставка, исходя из общей стратегической обстановки, в ряде случаев обоснованно, а, иногда и без особой на то необходимости, требовала проводить те или иные недостаточно подготовленные операции, в т.ч. по деблокированию Ленинграда. И это не просто произвол. Ставка понимала тяжелое положение Ленинграда и постоянно стремилась хоть чем-то облегчить его участь».
|
